Night
|
|
Ответ #20 : 25 Август 2009, 12:45
|
|
Тарантино, такой Тарантино.
Писать о Тарантино одновременно сложно и легко. Легко, потому что его фильмы провокационные, яркие, кричащие и неоднозначные. А значит, дают богатую пищу для ума и сердца. А если проще, фильмы Тарантино – это огромное поле для спекулирования идеями. И в этом уже кроется причина, почему писать о Тарантино сложно. Кто-то лоббирует идею, что «Inglourious Basterds» – это происки жидомасонов, которые подмяли под себя Голливуд. Кто-то критически кривится и считает, что «Тарантино не дорос до темы Второй Мировой Войны». Кто-то и вовсе, брызжа слюной, упрекает Тарантино в том, что он учил историю по комиксам, а дети будущего будут её учить по таким вот бездарным и лживым фильмам. Каждый посмотревший этот фильм найдёт там для себя мораль. Может быть, и не одну. Но если вы придёте к Тарантино и скажете: «Мистер Тарантино, я понял, ваш фильм «Inglourious Basterds» повествует о том-то и о том-то», то Тарантино удивится. Он наклонит голову, вопросительно изогнёт правую бровь и вкрадчивым голосом произнесёт: «Правда? Знаете, я никогда не думал об этом. Мне всегда казалось, что это фильм о жидомасонских происках».
Сложно подвергать критике то, что делает ребёнок. Согласитесь. Даже если у ребёнка трёхдневная щетина. А Тарантино – именно такой большой ребёнок. А ещё он похож на Портоса – он снимает кино, потому что он снимает кино. Ему больше не нужно никакого другого повода. Он не стремится что-то там рассказать. Ему просто нравится расставлять людей в кадре и заставлять их нести всякую ахинею, над которой потом некоторые критики по полгода головы ломают. И он это делает великолепно. Он эстет. Ему нравится играть с красками и цветами. Ему нравится писать длинные, витиеватые и интеллектуальные диалоги. Ему нравится, когда у зрителя мурашки бегают по спине от того, что на экране ничего не происходит. Ему нравится чёрный юмор. Ему нравится хорошая музыка. Ему нравится эпатировать. Ему нравится делать то, что ему нравится.
Вы можете выйти из кинотеатра и ещё долго плеваться от того, какой это паршивый и пустой фильм. Однако во время вступительной сцены, когда двое мужчин раскуривают трубки и попивают молоко, вы будете ловить каждое слово, наслаждаясь тем, как звучит французский язык и как тонко построен диалог. Во время сцены в трактире вы забудете дышать. Когда в этом самом трактире начнётся перестрелка, вы подпрыгнете на своём месте. А когда приземлитесь обратно, перестрелка уже будет закончена. На полу в мановение ока образуется девять трупов, а у вас глаза будут по пять копеек, потому что вы ничего не поняли, но адреналин в крови забурлил. Во время сцены наведения Шушанной марафета вы забудете о том, что нацистская свастика – это символ фашизма, да и вообще много о чём забудете. Вы засмеётесь, когда в конце будут снимать скальп с немецкого радиста, даже если вы целиком и полностью не одобряете идею снятия с людей скальпа.
Да, потом вы сможете говорить об этом фильме всё что угодно. Но на самом сеансе всё будет так, как захотелось Квентину Тарантино. А ему прежде всего хочется, чтобы вам было не скучно смотреть его фильм. Не стоит воспринимать его картины серьёзно. А уж «Inglourious Basterds» тем более. «Этот фильм – еврейская мечта», сказал, лукаво улыбаясь, Тарантино перед премьерой. Да, евреи в этом фильме убивают и унижают нацистов, прямо как им, наверное, всегда и хотелось. Но и выглядят они при этом соответственно – как эти же самые нацисты («За что железный крест? За убийство евреев?» – «За храбрость..»). «Меня не пугают художественные эксперименты с историей. Сейчас кинематограф достиг такой мощи, что способен вызвать крах Третьего рейха», – с серьёзной миной вещает Тарантино. А самого, небось, дикий смех разбирает.
Я не буду говорить, хороший это фильм или плохой. Полезен ли он, или же это просто зрелище. Нет смысла давать ему какую-то оценку. Квентину Тарантино да, можно – это великий мастер своего дела, художник с неповторимым почерком и стилем. А вот его фильмам – ни в коем случае.
Приятного просмотра!
|